Аврора Севильская,
укротительница змеев цирка братьев Шапиро

— Мужичок, вы пошто животно тираните?!
— А я что – кажну соплю спрашивать буду?
Борис Шергин. «Волшебное кольцо»

ААРОН, она ушла! Аврора^{1...Аврора... – Аврора Севильская (1877 – 1969) – цирковая артистка, укротительница змей, акробатка, певица куплетов, танцовщица. Выступала под именами Венера Афинская, Афродита Парижская, Изида Бомбейская и др. Подкидыш Марфо-Мариинской обители, точное происхождение неизвестно. Настоящее имя – Евдокия Тарасовна Наливайко. В 15 лет сбежала из приюта и гастролировала с различными цирковыми антрепризами по южным губерниям России. После 1912 – антрепренёр и совладелица передвижного кабаре «Гранд Палас Версаль». Первый директор (1923 – 1955) мариупольского «Училища цирковых искусств трудового пролетариата» (сегодня «Академия аудиовизуального ме- неджмента»). В 1942 – 1945 гг. – командир фронтовой цирковой бригады. Почётный гражданин Ижевска. Орден Дружбы народов (1954), медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» (1965). Заслуженная артистка Бурятской АССР (1961).} ушла! И констриктора нет нигде! Сбежала, змеюга подколодная, и змеюгу своего уволокла, а вечером представление, полицмейстер быть обещался… Что делать-то, а?..^{2...что делать-то, а... – действие происходит на юге Российской империи, в приморском городе, имеющем пароходное сообщение с Константинополем. Пусть это будет Одесса.}

— Не кричите так, Миша, – произнёс Аарон, повязывая перед зеркалом галстух и не поворачивая головы в сторону потного и всклокоченного компаньона. – Записку оставила?

— Вот: «Ухожу, прощайте навсегда, моё счастье ждёт меня не здесь». Не здесь! А где? Где? – Миша взял небольшую паузу, чтобы приложить руку к области сердца, выдохнул, продолжил. – Может, опять с тем французом, как его заразу, ну который в прошлом сезоне её сманивал, гад. Саквояж специальный для ужика заказал, не пожалел шестьдесят пять старых франков.

— Шестьдесят шесть. Ну от француза-то она быстро вернулась.

— Да только потому, что он удава нашего в ресторан собрался продавать, аспид! Ему что лягушки, что боа-констриктор…^{3...боа-констриктор... – боа – длинный дамский шарф из мелких перьев птиц отряда Apodiformes, например, кубинской карликовой пчёлки Mellisuga minima, достигающей в длину 6 см, если в хорошие времена. Констриктор – здесь и далее авторами имеется в виду Boa constrictor occidentalis.} Погоди, а может, опять тот статский советник объявился, что в Харьков её возил с мамой знакомить?

— А Вы бы на его месте вернулись? А, Миша? После того как на семейном суаре Аврора удава своего из баула достала: «Познакомьтесь, мама, это Боня,^{4...Боня... – как же Авроре не влюбляться в теноров, если она и констриктора назвала как графа Бони Канчиану из оперетты «Королева чардаша»! А его как раз тенора поют.} мой самый лучший друг»? Прекрасная была сцена! Они там до сих пор икают нервно и валериановыми каплями отпаиваются, всем семейством.

— А если не со статским она, то с кем? Постой, Аарон, я понял! Сегодня ж пароход ушёл на Константинополь! Усвистала, гадюка, и анаконда нашего с собой потырила!

— Анаконды – удавы речные, а наш, аврорин то есть, – сухопутный. И пароход тут ни при чём. Аврора качки морской боится. Афиши уже расклеены?

— Триста! Штук! По всему! Городу! Провал. Позор. Ра-зо-ре-ние!!!

— Да не вопите же вы так, Миша! Сядьте и успокойтесь. Дайте-ка подумать. Коньяку выпьете со мной? Нет? Хорошо.

Аарон налил коньяку^{5...коньяку... – элитный, конечно же, Martell, бутылка 1/20 ведра, 7 руб. 75 коп. за штуку или розлив в тару покупателя, в магазине братьев Леберзон на 2-й станции Большого Фонтана, в доме действ. ст. сов. Андронкина И. Л.} в пузатую рюмку, сел в кресло и закрыл глаза.

Миша встал рядом в позе просителя, мнущего шапку в руках, преданно заглядывая в закрытые глаза товарища. Через несколько минут и три глотка коньяка Аарон открыл глаза и встал.

— Значит, так. Если Аврора сама к обеду не явится, Вы пошлёте в гостиницу «Гран Дюк», где вчерашний тенор остановился, полдюжины шампанского с соответствующей лёгкой, хорошей, но недорогой закуской. Устриц, пожалуй, не стоит, копчёная барабулька в самый раз.

— Какой тенор, Аарон, – застонал Миша, – какое шампанское? Зачем нам поить шампанским какого-то тенора?

— Какого-то? Да того самого, который вчера две корзинки роз Авроре поднёс и полведра устриц удаву скормил. А Вы и не знали? Миша! Почему Вы никогда не знаете за то, что происходит в нашем цирке? Сердце краса-а-авицы… бельканто, ангажемент, футы-нуты. Вчера, стало быть, предпринял штурм. Сегодня, значит, празднует победу.

Аарон вернулся к галстуку:

— Непременно начнёт констриктора шампанским угощать...

— Подожди-подожди. Но почему ты решил, что тенор будет поить удава шампанским?

Аарон посмотрел на компаньона сложным взглядом, как бы раздумывая, нужно ли ему что-то объяснять и, грустно вздохнув, ответил:

— Ну, был бы он гусар – поил бы коня избранницы своей, но и он не гусар, и у Авроры – не конь. Поэтому будет поить Аврору. И Боню. Аврора от шампанского растрогается, а констриктор наш, напротив, в экзальтацию придёт. Играть начнёт с тенором этим. Забавляться будет с тенором этим. Душить станет тенора этого. А тенора, мы-то с Вами знаем, мы уже это проходили, – народ и нервный, и хлипкий. Через полчаса он уже будет громко кричать на всю Адесу: или я, или змея! И что ему ответит Авророчка наша, ась? Как полагаете?

Миша, посветлев лицом, налил и выпил залпом полстакана коньяку. Откашлявшись, отдышавшись, проморгавшись и утерев слёзы, он повернулся к компаньону:

— Ты – гений, Аарон…

— Что есть, то есть, – буднично, как о факте разумеющемся, ответил тот. – Так что афиши пусть висят. Авроре в гримёрную – букет. Констриктору – маленького кролика, но после представления. Белого!

Миша щёлкнул каблуками.

— Ишь, тенор, – продолжил Аарон, возвращаясь к зеркалу и галстуку. – Кабы ещё баритон, а то… Склонно к измене… Вернётся она, Миша, не дрейфьте. Аврора Севильская в свой цирк всегда возвращается! Как ветер мая.