Гуттен морррген, герр Гутттенберг!

В буфете нашлась бутылка хересу.
Николай Чернышевский. «Что делать?»

А утром Йоханну было худо. Буквы мельтешили перед глазами и не давали сосредоточиться. Прописные лезли в глаза, егозили, упрямо цеплялись засечками за манжеты. Строчные сигали по столу, как блохи, а инициал «V» растопыривал рога сверх всякой меры и всё норовил поддеть штамбами.

Отмахнулся от настырной твари, чертыхнулся по-баварски. Вытряхнул из стоптанного сапога горсть сцепившихся выносными элементами строчных. Проверил, не закопались ли особо назойливые в складках носового платка. Брезгливо выковырял парочку диакритических знаков из левого уха. Смахнул, не глядя, с воротника какую-то мелкокегельную сволочь.

Нашарил под кроватью бутыль. Отхлебнул. Закрыл глаза. Вспомнилось, как алхимик предупреждал, что от употребления спиритуса люди забывают об Императоре^{1...о Боге и Императоре... – императором Священной Римской империи до 1437 г. был злодей Сигизмунд I Люксембургский, бывший ещё и венгерским королём, а после его смерти слабак Фридрих III, умерший в 1493-м. Обоих ни чуточки не жалко.} и Боге, у них отрастают рога и стекленеют веки. Наплевать, в типографии никто не заметит. Лишь бы угомонились эти несносные. Открыл глаза: тихо. Литеры улеглись в кассы, потолок встал на место. Вздохнул и побрёл на встречу с купцом из Макленбурга, что должен был принести задаток за партию зеркал.

Как всегда, опоздал. Заказчик, сытый и бодрый, с утра благоухающий ароматами чеснока и пива, уже сидел в кресле. Увидев Йоханна, растянул, язва, в улыбке жирные губы, кивнул снисходительно и, чуть растягивая слова, пропел:

— Гуттен морррген, герр Гутттенберг!^{2...Гутенберг... – Иоганн Генсфляйш цур Ладен цум Гутенберг (нем. Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg; между 1397 и 1400, Майнц – 3 февраля 1468, Майнц) – первый типограф. Изобрёл способ типографской печати литерами и сами литеры – металлические буквы, вырезанные в зеркальном виде. Придумал специальную типографскую краску и сплав для литер. Создал технологию массового производства печатных книг и тем подтолкнул Реформацию и Ренессанс. И вот кому это, спрашивается, могло понравиться? Католики в гробу видели Лютера с его Реформацией, а изготовители рукописных книг, не говоря уже о дистрибьютерах, на типографию Гутенберга смотрели, как вампиры на осину. Его обязательно сожгли бы – хорошо, догадался начать стартап с печатания Библии. Вроде дело пошло, но и бизнес по изготовлению зеркал Гутенберг благоразумно не забрасывал, а то мало ли что. Хоть деньги будут откупиться.}